Сегодня в архив ФСБ доступ для исследователей свободен. Но что ищет там ученый, занимающийся историей казачества? В преддверии Дня Победы корреспондент «Молота» Вера Волошинова встретилась с заведующим лабораторией казачества ЮНЦ РАН Андреем Венковым.

– Что вы ищете в таком интересном в любом смысле архиве?

– Задача патриотического воспитания сегодня выходит на первое место. И на вооружение все чаще берутся примеры героизма в годы Первой мировой войны. Известно, что тогда казаки проявили себя как наиболее боеспособный род войск: каждый второй из участников войны заслужил георгиевскую награду, а погибло всего 3% от численного их состава, с пропавшими без вести и ранеными – около 10%. В Гражданской же войне, по данным Константина Хмелевского (заведующего кафедрой истории СССР РГУ. – Прим. ред.), потери казаков порядка 250 тысяч, то есть изрядная часть мужского населения.

– Не потому ли, что сражались казаки с казаками?

– Не совсем. Как правило, кто имел военный опыт Первой мировой, тот и уцелел. А Гражданская война была войной тотальной, и молодежь начинали набирать в Донскую армию с 16 лет, как и стариков в возрасте около 60. Они и были выбиты. А если сюда прибавить тиф и «испанку», гибель во время этих эпидемий женщин, то, по данным исследовательницы Демидовой (Елена Демидова, доктор исторических наук, заведующая кафедрой истории, философии и политологии Саратовского государственного социально-экономического университета. – Прим. ред,), север области войска Донского лишился половины населения. Фронт ведь проходил через населенные пункты по шесть-восемь раз, и там оставалась только выжженная земля. В целом Дон лишился более трети своего населения, а мужчин – и наполовину, о чем говорит перепись населения 1926 года. Документы архива помогли нам составить списки по каждому казачьему полку с тем, чтобы проследить судьбу каждого участника Первой мировой.

– Почему данные о них сохранились в архиве ФСБ?

– Всех участников Гражданской войны с противоположной Красной Армии стороны до конца их дней рассматривали как врагов революции: в 1926 году была введена знаменитая 58-я статья, пункт 13-й которой гласил: «Об участии в гражданской войне на стороне противника».

– То есть автоматически врагами Советской власти становились почти все казаки?

– И тут были противоречия. В 1927 году к 10-летию Октябрьской революции вышла амнистия, простили всех. Но статья сохранялась. В архиве ФСБ доступ к делам казаков свободный, правда, копировать документы могут только родственники.

– Но ведь многие уехали за границу.

– Из эмиграции некоторые вернулись, но большая часть там осталась. Если составить общую картину по делам казаков в архиве ФСБ, то она получится очень сложной, потому что преследования казаков проводились четко в зависимости от ситуации в стране.

К примеру, нашумевшее дело Харлампия Ермакова (прототип Григория Мелихова. – Прим. ред.). СССР стоял на пороге войны с Польшей, а группа бывших казачьих офицеров попыталась принять участие в выборах в Советы и провести туда своих людей, что сочли попыткой захвата власти. И Ермакова расстреляли. Я нашел дело 1928 года – человека, который жестоко обращался с пленными красноармейцами, попросту рубил их. Но его дело рассматривалось после амнистии, и он получил пять месяцев – за болтовню про налоги.

– А что еще бросилось в глаза при работе в этом архиве?

– Конъюнктура 1980-х. Тогда шла какая-то демонизация тех событий и карательных органов. В 1920-х и начале 1930-х следствие велось тщательно, привлекались многочисленные свидетели, дела представляют собой толстые тома. А в 1937 году – дела в три листика, все решала «тройка» (особая «тройка» НКВД – орган внесудебного вынесения приговоров, существовавший в СССР в 1937–1938 годах, обычно на уровне области и состоявший из начальника областного управления НКВД, секретаря обкома и прокурора. – Прим. ред.). Если люди проходили по ведомству ранее, то их арестовывали и попросту уничтожали.

Бросается в глаза и неграмотность населения: оказывается, что только после статьи Сталина «Головокружение от успехов» люди узнали, что колхоз – дело добровольное. То есть выход из колхоза – вовсе не преступление. И даже в 1937 году были оправдательные приговоры. К примеру, казакам не удалось «пришить» межнациональную рознь после пьяной драки с «хохлами». Прокурор в Ростове объявил это дело обычной «бытовухой».

– Когда у нас началась реабилитация казачества?

– В 1936 году. А ограничения для казаков заключались в том, что их не призывали в армию, которая была рабоче-крестьянской. И это – самую обученную в военном смысле часть населения России! При этом немцы сильно рванули в военной подготовке: к 1941 году у них армия уже в пять миллионов человек. И все были хорошо подготовлены за счет немецкой дисциплины и старательности.

– Да и техника у них была.

– У нас, кстати, техника была лучше. У нас были такие танки, что немцам и не снились. Но они умели на своих танках ездить. А у нас на пятый час войны с Германией был первый воздушный таран.

Можно предположить снятие ограничения на службу в армии для казаков еще и потому, что они были, повторюсь, самой подготовленной к войне частью населения – потомственные воины. 

– Кого брали в казачьи части, которые стали формироваться в начале Великой Отечественной?

– Сначала была сформирована дивизия народного ополчения, куда брали тех, кто не попадал под мобилизацию.

– Как казаки воевали в эту войну? Что – с шашками на танки?

– Напомню, что наша конница переиграла немцев под Москвой, – там, где леса и болота, ни один танк или мотоцикл не пройдет. После Первой мировой казаки 10-й донского казачьего полка, одного из лучших – в нем было 37 полных георгиевских кавалеров, то есть в три раза больше, чем в среднем по армии, отчитывались, вернувшись в свои станицы – Гундоровскую, Каменскую, Митякинскую: у нас во время войны было 123 боя и четыре кавалерийских атаки. Они, как и любая воинская часть, дрались по ситуации и не всегда бросались с шашками вперед. За всю Великую Отечественную зафиксировано всего несколько кавалерийских атак: к примеру, в 1944–45 годах столкновения произошли на территории Венгрии, у которой были свои кавалерийские части. 

– Наверное, само появление всадников поднимало боевой дух. Тот самый дух, который и нужно воспитывать сегодня.

– Конечно. Ведь нам на протяжении 1990-х вдалбливали, что вся наша история – это сплошное преступление. С другой стороны, есть опасность движения маятника в противоположную сторону: мол, все у нас прекрасно и история наша – сплошные подвиги. Нужно учить людей со школы любить и понимать историю Родины такой, какая она есть. У нас в области имеется уникальный опыт – создание кадетских казачьих корпусов. Их преимущество еще и в том, что в России сейчас – дефицит мужского воспитания. Много неполных семей, в школах подавляющее количество учителей – женщины, подчас с такой же, как у мам, неустроенной судьбой. И кого они могут воспитать? В корпусах же на выходе получаются совсем другие люди.

– Но это учебные заведения, а что может молодым людям предъявить нынешнее общество для подражания?

– Сейчас поставлен вопрос о создании военно-исторических и военно-спортивных клубов на примерах истории наших казачьих полков, которые воевали с немцами в Первую мировую и еще ранее – в войну 1812 года. И если воспитывать детей на этих примерах, если эту историю иметь в виде ориентиров, то и получатся настоящие граждане России. А если мы сейчас двинемся за Европой, нас ожидает тотальное интеллектуальное обнищание. Удержаться от этого можно только одним – читать, читать, читать. Не забывать про семейное воспитание, трудовое воспитание, поскольку патриотическое воспитание – это часть воспитания всеобщего.